Театр, который делает этот город столицей
Ирина Бхарат 15 лет расширяет границы мира театру Марка Вайля «Ильхом», который не перестает говорить о злободневном и тонком. Как живется театру без государственной поддержки в стране, где не развито меценатство? Как без достаточного финансирования на производство новых спектаклей принимать полные залы зрителей почти каждый день? И почему так сложно найти революционных художников, — в новом материале Art-review.
Art-review: Режиссер спектакля «Антигона», — который «Ильхом» показывал два раза за прошлый сезон, — Кемаль Султанов говорил, что в Англии репертуарных театров не очень много, спектакли обычно держатся по пять-шесть недель, затем гастролируют и заканчиваются. Труппа выпускает новый спектакль. В «Ильхоме» такое возможно?
Ирина Бхарат: Это принцип бродвейского театра. Такие театры существуют и в Америке. Труппы собираются на проект, делают спектакль, прогоняют его в лучшем случае два месяца и снимают совсем. Их зритель очень притязательный, он не будет смотреть одно и то же. Но самые успешные спектакли, конечно, идут годами.
Репертуарный театр — это очень сложная история. У них свои плюсы и минусы. Наверное, мы не смогли бы существовать в режиме бродвейского театра. Чтобы каждые два месяца выпускать премьеру, нужна ресурсы. Производство спектакля — это дорого. Мы не можем позволить себе выпускать шесть-семь премьер в сезон. В лучшем случае у нас две-три премьеры, иногда одна. Кроме того, наша труппа каждый вечер занята спектаклями, а для того чтобы выпустить новый спектакль за два месяца, нужно только репетировать.
Вечерними спектаклями мы зарабатываем себе на жизнь. Если мы отменим их ради репетиций премьеры, нам придется продавать билеты по очень высоким ценам. У нас маленький зал. Для того чтобы театр жил независимо от спонсоров и вышел на самоокупаемость, наши билеты должны стоить около 80 долларов. Кто в Ташкенте купит билет по такой цене даже в «Ильхом»?
В других театрах попроще, потому что есть государственная дотация. Они могут держать минимальные цены на билеты и никак не зависеть от зрителя. У нас дотаций нет. Если мы поднимем цены, мы потеряем своего зрителя.
На сегодняшний день билеты в «Ильхом» одни из самых дорогих среди других театров. Хотя у нас есть гибкая система скидок для студентов и пенсионеров — зрителей, которых мы не хотим терять. Мы делаем наш театр доступным для слоев населения, испытывающих некоторые финансовые сложности.
Также у нас есть система меценатских билетов для занятых людей с крутыми финансовыми возможностями, которые могут купить билет на аншлаговый спектакль в день спектакля и сесть на место для меценатов. Это поддерживает наш имидж.
Сейчас цены поднял театр оперы и балета имени Алишера Навои, что связано с улучшением качества и новым художественным руководителем, который поднял планку. Я думаю, это правильная тенденция. Люди готовы заплатить большие деньги за достойное качество. Чем лучше качество спектакля, тем смелее можно поднимать стоимость билетов. Ходить в театр должно быть престижно.
Art-review: Говорят, другим театрам все равно очень тяжело. Финансирование у них скудное.
Ирина Бхарат: Финансирование есть у всех театров. Я разговаривала с чиновниками из Министерства культуры, которые мне сказали:
«А мы на наших встречах с государственными театрами, — к которым «Ильхом» не относится, и нас на такие встречи не зовут. — всегда ставим театр “Ильхом” в пример. «Ильхом» же зарабатывает деньги, живет на самоокупаемости. И вы давайте также. Иначе мы вас лишим дотаций».
Я сказала, что так делать нельзя. «Ильхом» так живет всю жизнь, он никогда не жил иначе. Мы знаем, как зарабатывать деньги. У государственных театров такого опыта нет. У нас тоже есть проблемы с финансированием. Мы не можем реализовать кучу проектов. Но мы знаем, как работать со зрителями, привлекать фонды к поддержке, участвовать в грантовых программах.
Art-review: Вам бы хотелось, чтобы у «Ильхома» была господдержка?
Ирина Бхарат: Если бы государство ничего взамен не требовало, то да. Любая господдержка связана с цензурой. Государство влияет на репертуарную политику, у него существует система приема спектаклей. Мне кажется, в гостеатрах режиссеры изначально ограничивают себя во время постановки спектакля, берут самые нейтральные и безболезненные темы. У нас все хорошо с самоцензурой. Мы сами определяем свою репертуарную политику, наши спектакли не проходят процедуру приема.
Сейчас впервые за историю «Ильхома» у нас появился опыт работы с Фондом развития и поддержки культуры, который был создан два года назад на базе Министерства культуры. Фонд поддерживает наши гастроли в Москву, куда мы везем «Собачье сердце» и спектакль «Цветаева.Федра» в сентябре. Наряду с другими спонсорами, нас поддержало Швейцарское бюро по сотрудничеству Посольства Швейцарии в Узбекистане. Союз театральных деятелей России предоставил нам жилье на время гастролей, Центр драматургии и режиссуры — площадку.
Мы впервые сотрудничаем с государством. Но нам взамен никаких условий не поставили, что очень приятно. Квота доверия со стороны Фонда достаточно большая. Они сказали: «Мы рады, что вы сможете достойно представить Узбекистан в Москве, поэтому мы поддерживаем ваши гастроли».
Конечно, я бы хотела, чтобы была поддержка. Но смотря на каких условиях. Были в истории театра ситуации, когда мы отказывались от финансовой поддержки государственных и частных структур, которые претендовали на определение репертуарной политики, актерского состава. Мы отказались, потому что мы в такие игрушки не играем.
Art-review: Тем не менее, к вам чиновники ходят как зрители. Они довольны?
Ирина Бхарат: Они не рассказывают нам об этом. К нам приходят разные чиновники, силовые структуры. Кого-то мы знаем, кого-то нет. Но что они пишут и пишут ли они отчеты, я не знаю.
У нас один раз была рекомендация убрать ненормативную лексику из спектакля «Дождь за стеной». Мы прислушались и заменили ее на цензурные не менее хлесткие слова.Тут мы понимаем, что здесь можно пойти на какие-то уступки и компромисс. Мы учитываем, где мы находимся. Узбекистан — достаточно традиционная страна и к мату на сцене могут относиться плохо. Но в Москве мы успели сыграть с матом этот спектакль.
Art-review: Как у нас обстоят дела с меценатами?
Ирина Бхарат: Никак. Мне кажется, у нас с этим сейчас еще сложно. В бизнес-структуре точно. Люди сейчас на том уровне, когда они решают свои финансовые вопросы. Мы еще не пришли к той стадии, когда человек уже все сделал, и теперь готов поддержать культуры.
Фото: Александр Раевский
У нас еще мозги другие. Нет понимания, что искусство создает культурный климат в стране. Людям кажется, что можно купить себе дорогой дом, дорогую тачку. Но климат экономический и культурный взаимосвязаны. Чтобы в Узбекистан было интересно приезжать бизнесменам из других стран, здесь должно быть комфортно. Нужна культурная среда, где они смогут удовлетворить свои эстетические потребности. Мы только на пути к этому.
Поддержка «Ильхома» — это имиджевая реклама для спонсора. У нас нет той отдачи, которую хочет спонсор. Ему выгодно повесить большой баннер на большом базаре, где проходимость 5000 человек в день. А в «Ильхоме» всего 150 человек. Да, это не очень много, но круто поддерживать театр, который делает этот город столицей. Не мной придуманная фраза. Но я с ней полностью согласна.
У театра есть какие-то друзья, не могу сказать, что это спонсоры. У них не глобальный бизнес”, но они хотят сделать что-то для театра по мере своих возможностей. Это не масштабы грандиозного спонсорства, но это от чистой души.
Art-review: Несмотря на то, что вы не можете выпускать больше новых спектаклей каждый год, у вас очень много зрителей, часто бывает аншлаг. Как вам это удается?
Ирина Бхарат: Мне кажется, мы ставим хорошие спектакли и этим все объясняется. Мы делаем то, чего не делают в других театрах.
Часть зритель приходит к нам посмотреть на то, как кто-то может выразить его мысли, которые он сам не решается выразить. Что-то бродит в голове и сердце, а высказать сложно. А в «Ильхоме» об этом говорят со сцены. Это круто.
Мне кажется, мы очень современный театр в плане выбора репертуара. Ни в одном театре Ташкента не играют классику так, как играем мы, и не играют современную драматургию в принципе. Но кроме спектаклей, у нас есть еще и спутниковые программы, музыкальные фестивали, выставки, кинопоказы, и много всего.
Art-review: Собираетесь ли вы расширить этот список?
Ирина Бхарат: Мы его расширяем.В конце прошлого сезона возник фестиваль электронной музыки. Мы все время думаем о новых форматах, потому что любая активность приводит в театр новых зрителей. Мастер-классы, лаборатории режиссеров, которые мы проводим, — это все аспекты одного поля. Они создают какую-то среду, где люди и художники могут коммуницировать.
Art-review: Вы участвуете в выборе пьес и авторов выставок?
Ирина Бхарат: Я веду переговоры с художниками сама. Но моя функция в том, чтобы сказать, что «Ильхом» — открытая площадка для мастеров, кто может самовыражаться на на художественном уровне.
Нам говорили: «”Ильхом” — такое крутое место, к вам не сунешься». Это не так. У нас выставлялись такие художники как : Бабур Исмаилов и Баходыр Джалолов. На том же уровне ведется разговор с молодыми художниками, которые только начинают о себе заявлять.
Выбором пьес занимается художественный руководитель. Моя деятельность частично продюсерская, поэтому мы обсуждаем некоторые моменты, чтобы понимать, на что зритель пойдет.
Art-review: По каким критериям вы выбираете авторов?
Ирина Бхарат: Работа в первую очередь должна перекликаться с духом «Ильхома». Должен быть какой-то нерв в самой пьесе, животрепещущий, который может перекликаться с сегодняшним днем.
Art-review: Обязательно ли современное искусство должно раскрывать эти актуальные чувствительные темы в обществе?
Ирина Бхарат: Оно современное, потому что оно про сегодня, про то, о чем болит, о чем не все рискуют говорить. Современное искусство — это акт самовыражения, художественный акт, который должен разговаривать со зрителем на его языке. У каждого времени свое искусство.
Art-review: Значит ли это, что современное искусство существует для переосмысления общественных задач?
Ирина Бхарат: Мне кажется, не все современные художники задаются этой целью. Есть художники, которые просто увлечены самореализацией, и им глубоко наплевать, насколько это соответствует каким-то социальным проблемам. Такое искусство создается на личном чувстве прекрасного. Это видение может не совпадать с мнением зрителя, социальными «болячками» общества.
Я уважаю такие акты. Если у художника есть очень глубокий внутренний мир, в котором он копается, он найдет способ самовыразиться, и ему будет совершенно наплевать, как его воспринимают. Мне кажется, такие люди делают революцию. И я жду таких художников, я хочу, чтобы они были. Их очень сложно найти.
К сожалению, сейчас современное искусство заточено на то, чтобы соответствовать актуальным и больным темам, социальной подоплеке. Это такая конъюнктура, которую художник чувствует и старается в эту обойму попасть.
Поэтому я не очень люблю гранты. Фонды объявляют гранты, посвященные какой-то теме. Художник создает программу не про то, что ему лично хочется, а под грант. Я считаю, система грантов должна работать по-другому. Фонды дают деньги на свои собственные задачи. А в идеале должны давать на реализацию замысла самого художника, на инициативу и идею, исходящих от него. Настоящих меценатов очень мало.
Фото: Александр Раевский
Все хотят обрести поддержку. Может быть, кто-то действительно проникается проблемами общества и создает творческий продукт, осознавая эти проблемы. Но большая часть художников встраиваются в линейку этих проблем: «Мы сейчас отразим проблемы, которые нам сказали отразить, и нас заметят. Потом мы будем заниматься чем-то другим».
Art-review: Чем тогда современное искусство отличается от того, что диктует государство? Понятно, что государство может не поднимать больные вопросы, а современное искусство поднимает.
Ирина Бхарат: Зависит от того, откуда исходит инициатива. Либо тебе диктует государство, дают гранты, либо ты сам видишь и воспринимаешь проблемы, и инициатива исходит от тебя.
Современный художник должен быть достаточно ответственен за то, что он делает. Если у него уже есть своя аудитория, он понимает, как он может влиять на нее. Художник тем и отличается от исполнителя, что инициатива исходит от него, а не сверху. Он должен быть на шаг впереди от всех.
Art-review: Какова конечная цель искусства в целом и в театре «Ильхом» в частности?
Ирина Бхарат: Искусство существует ради того, чтобы задуматься. Мы делаем то, что нам интересно. Мы живем в Ташкенте, и поэтому живем не абстрактными проблемами, а проблемами населения.
Меньше всего мы хотим учить своего зрителя тому, что правильно. Не надо ничему учить. У всех свои головы, мозги и опыт. Если зритель вышел из театра и все еще продолжает думать об увиденном, наша задача выполнена. Очень хорошо, если зритель получил эстетическое наслаждение и пообщался.
Разумеется, можно сказать, что искусство делается ради искусства. Но это такой онанизм, когда сами себе поставили спектакль и не заботимся о том, кто к нам пришел. Мы конечно же понимаем, с кем и о чем мы хотим разговаривать. И желательно, чтобы это были общие темы, которые волнуют нас.
Art-review: К чему не готово наше общество?
Ирина Бхарат: Не готово к современному искусству. Многие не понимают, что такое современное искусство, потому что его у нас никогда не было. Чтобы люди были готовы воспринимать современное искусство, его должно быть много. Должны быть возможности для пропаганды. Правильный путь, наверное, — это лаборатории, которые смешивают традиционное искусство с современным искусством.
В стране нет современного выставочного, театрального или музыкального искусства. Это только начинает обретать какие-то черты. Должны быть кураторы, которые будут вести разъяснительные работы, заманят людей и найдут хитрые ходы.
Art-review: Вы бы хотели увеличить размеры сцены, использовать больше пространства для творчества?
Ирина Бхарат: Наша сцена и гримерки в плачевном состоянии. В здании нет отопления и горячей воды. Зимой с крыш течет вода. Но эти проблемы решаемы. Мы хотим более комфортное место, но оно должно быть там, где мы сейчас. Мы когда-то мечтали отремонтировать второй этаж, сделать гримерки, но это все принадлежит гостинице «Шодлик». Я не знаю в Ташкенте место, которое нам бы подошло. «Ильхом» должен находиться либо в очень современном здании, либо там, где мы есть. «Ильхом» всю жизнь был на этом месте, 43 года уже. Там такая творческая энергия.
Art-review: За 15 лет, что вы работаете в театре, выпущено несколько студий. Есть какие-нибудь отличия сегодняшней студии от той, которая была раньше?
Ирина Бхарат: Раньше конкурс на одно место в студии составлял 15 человек. Теперь мы даже не отбираем. Пришли хорошие ребята, но они ни с кем не соревновались.
Проблема молодого поколения в том, что оно менее мотивированное. В театр должны приходить такие люди, которые не могут жить без этой профессии, у которых горят глаза. Они будут сжигать себя на сцене, потому что без этого они не могут. Таких людей все меньше, у них другие приоритеты в жизни. Они идут в бизнес, юриспруденцию и технологии.
Наша личная статистика показала, что счастливая студия складывается раз в 8 лет, когда выстреливают абсолютно все. Но это не закономерность, конечно.
Art-review: Почему «Ильхом» не гастролирует по Узбекистану?
Ирина Бхарат: Потому что у нас очень сложные технические райдеры. Нет подходящих площадок в провинции, нет света и звукового оборудования. Мы очень серьезно к этому относимся. Наши спектакли технически сложно оснащены. Мне кажется, в провинции государственных дотаций хватает на зарплаты актеров и какие-то декорации. Там играют на трех лампочках и со звуковым пультом. У «Ильхома» должно быть все, иначе спектакль теряет качество.
Art-review: Как «Ильхом» встречают за рубежом?
Ирина Бхарат: Мне кажется, нас очень любят. Бывало, что нас просили сыграть дополнительный спектакль, потому что не смогли вместить всех желающих. Наверное, это отличительная черта «Ильхома», потому что мы существуем в международном пространстве, по уровню создания спектакля.
Раньше зарубежные гастроли у нас были каждый год. Это связано с финансированием. Сейчас большинство поездок нужно оплачивать самим. Мы не можем это себе позволить, это очень дорого. Раньше фестивали нам оплачивали все. Сейчас все ссылаются на экономический кризис.
Art-review: Какой у вас самый любимый спектакль?
Ирина Бхарат: «Дождь за стеной».
Art-review: Чем вы гордитесь в своей работе?
Ирина Бхарат: Это, наверное, не я должна оценивать. Я счастлива, что это то место, в которое я пришла. Театр не меняет своего направления и продолжает оставаться собой. Мне не стыдно говорить, что я работаю в театре, потому что он авангардный, прогрессивный, независимый и во всем этом, мне кажется, есть моя лепта.
Art-review: «Ильхом» лучше других театров?
Ирина Бхарат: «Ильхом» другой театр. Я уверена, что в каждом театре есть чем гордиться. В театре имени Хамзы старая школа театра скажет, почему они любят этот театр, почему они до сих пор там работают и почему им нравится их репертуар.
Я работаю в театре, где я хотела быть. Я хотела быть в «Ильхоме», потому что он отвечает моим личным требованиям о театральном искусстве, команде и коллективе, с которыми я чувствую себя комфортно и могу говорить на одном языке. Для меня это очень важно. Это климат который есть в театре. Это семья, которая живет по своим законам, частью которой я себя чувствую.
Art-review