Время откровений Вячеслава “Юры” Усеинова
Нимфы современного искусства и ребенок. 2018 год
Ярчайший представитель современного искусства Узбекистана Вячеслав Усеинов не давал интервью более 10 лет. В эксклюзивном материале Art-review Усеинов излагает терзания современного художника в непростых условиях страны.
Борьба за искусство в несуществующих условиях и вынужденное уничтожение своих работ как символ этой борьбы, необразованность и способы ее преодоления, догмы общества и творческой интеллигенции, взаимоотношения с государственной машиной, проблемы искусства и человека, спрятанные внутри самих себя.
Art review: Расскажите, как вы попали на Венецианскую биеннале и как туда попасть современным художникам из Узбекистана?
Вячеслав Усеинов: На Венецианской биеннале я участвовал с видео работой «Постсоветский синдром» в составе группы художников из Центральной Азии. Куратором группы была Юлия Сорокина из Казахстана.
На Венецианской биеннале художники выставляют работы в павильонах своей страны. В силу того, что в Центральной Азии образовались новые самостоятельные государства, практики участия этих стран не было. Участие, прежде всего сопряжено с определенными финансовыми затратами. В эпоху Ислама Абдуганиевича у нас все фонды прекратили свое существование. Единственный выживший фонд – это Швейцарское бюро по сотрудничеству. Художников из Узбекистана выбирали кураторы из Казахстана и Киргизии, так как финансирование шло из этих стран.
Гастарбайтерский рейс. 2006 год
В настоящее время положение художников, занимающихся современным искусством, очень сложное. Недостаточное финансирование, отсутствие мастерских, в которых можно создавать и хранить работы. Ведь эти работы не продаются. Все происходит на внутреннем сопротивлении. И как ни странно, художник может преодолеть все преграды в локальном контексте, только какой ценой?
Во многом успех зависит от характера и устремленности, но здесь нельзя питать иллюзий. Изначально мы находимся в довольно агрессивной среде общественного устройства, где просто надо понимать на что ты идешь, и рассчитывать свои силы при достижении нужного результата, и при этом брать на себя ответственность за свои действия. Для этого конечно же нужна целеустремленность, воля, желание и вера в себя, которая дает повод просто быть самим собой.
Важным движением для меня здесь в Узбекистане становится то, чтобы, невзирая на все преграды, умудриться создавать, а затем презентовать свои произведения именно здесь в этих условиях. И таким образом выразить свое отношение к миру и свое понимание вещей, которое может не совпадать с ортодоксальным взглядом других людей. Так произошло, например, с произведением «Похищение свастики», за которое к тому же был получен Гран-при на международной биеннале в Ташкенте в 2013 году.
Другая сложность — вывоз произведений за рубеж. Для этого художнику необходимо получить разрешение на вывоз, которое выдает экспертная комиссия при Министерстве культуры. Художник должен платить за экспертизу его собственных работ от 15 до 30 долларов за каждое произведение. Документ выдается всего на три месяца. Платить приходится, иногда неоднократно за одно и то же произведение, а гарантий, что удастся продать работу нет. Вероятность покупки работ неизвестного за рубежом художника мизерная. Художник все эти работы еще должен вернуть назад и заплатить за транспортировку. До сих пор непонятно, кто устанавливает эти цены и из каких критериев формируется эта оплата.
В «налоговой» все художники числятся как предприниматели. На создание работы у художника может уйти несколько месяцев или лет. А налог с этого произведения берется как с заработка за один месяц. Никто не учитывает время создания работы и сложность его реализации при отсутствии арт рынка.
В то же время ремесленникам даны большие льготы: они могут вывозить свои работы без оплаты и таможенной декларации, им определяют пенсию, у них есть рынок сбыта.
Мистерия места . 2016 год
Мы сталкиваемся с рядом трудностей в развитии современного искусства в Узбекистане. Прежде всего это позиция Академии художеств. Мы несколько раз предлагали Академии создать секцию современного искусства. Это было проигнорировано.
Мне хочется сказать о последней Ташкентской биеннале современного искусства, которая прошла в 2018 года. Полагаю, что для проведения таких серьезных форумов в Ташкенте нет необходимых условий. Прежде всего в отсутствие должного профессионального подхода в организации такого события. Создается впечатление, что организовывается «свадебное мероприятие» вместо биеннале. На подготовку к такому форуму необходимо два года, а не два месяца. Чтобы зафиксировать это событие надо обязательно выпустить каталог, чего у нас не делается. Люди не понимают тех важных и сложных задач, которые предъявляет нам время через формат искусства.
Art review: Каково это собственноручно уничтожить то, во что были вложены время и душа?
Вячеслав Усеинов: Ну, в этом есть для меня определенный смысл, как ритуал иррационального действия. Хотя некоторые переживания по этому поводу есть. Это действие диктуется внешней необходимостью. Одна из моих работ, которую я создал в 2005 году под названием «Константа» имеет вес 1500 кг, высоту больше трех метров, а длину 11 метров. Естественно мне пришлось её уничтожить в силу того, что негде хранить.
Также это произошло и с другими работами «Гастарбайтарский рейс», «Реквием по убиенным бабочкам полковника Ляроса», «Колонизация куба» и так далее. Но большинство работ вы можете увидеть на моем сайте. К сожалению, наши деятели на уровне Министерства культуры или музеев не готовы закупать такого рода произведения: инсталляции, видео, фото и так далее.
Пинкод предутренней молитвы муэдзина. 2002 год
Art review: Ваши работы могут претендовать на паблик арт?
Вячеслав Усеинов: Полагаю, что да. И более того, есть эскизы и некоторые наработки в этом плане. Но у меня есть недоверие к государственным чиновникам и к их структурам. И причиной этого является неприятный опыт, который я имею.
Понимаете, чтобы реализовывать такое направление, как паблик арт в Ташкенте, нужно создать художественный совет, который будет взаимодействовать с художниками и с городскими властями, помогая им определить достойное произведение для утверждения. Художественное сообщество также должно быть подключено к процессу отбора. Как я понимаю, единственная задача чиновников всех уровней — это развитие нашего государства, в основе которого должна быть прежде всего культура. Но они находятся в системе рангового почитания и чиновник, действует сообразно тому, что скажет чиновник более высокого уровня.
Art review: Готовы ли отдать свою работу администрации какого-нибудь района или города за символическую цену. Это был бы ваш вклад в культуру общества.
Вячеслав Усеинов: У меня срабатывает психологический эффект требовательности к тому месту и к своей работе, к их эмоциональной и интеллектуальной составляющей в публичном пространстве. Кто будет определять это место в общественном пространстве?
Потом я считаю, что это некорректно, если художник будет оказывать гуманитарную помощь городу, которому выделяют деньги на его развитие. По большому счету у нас художник — это та персона, к мнению которого не прислушиваются, он существует здесь по подобию обслуги.
В мастерской
Однажды мне довелось выполнять художественную работу в аппарате президента. Это был большой гобелен размером восемь метров на одиннадцать в Ок-сарае. В последствии все обернулось конфликтом с людьми, с которыми мне пришлось сотрудничать. Отношение этих людей ко мне было не как к творческому человеку, а как к клерку с соответствующей оплатой. Но у меня есть и положительный опыт сотрудничества. Я также однажды делал работу для нашего посольства в Вашингтоне, а затем у меня был заказ от посольства США в Узбекистане.
Art review: В чем причина закостенелости нашей Академии художеств?
Вячеслав Усеинов: Академия художеств Узбекистана – это продукт еще советской эпохи. Академия художеств оказалась в разломе переходного периода становления нашего государства. Для государства 28 лет независимости – это довольно мизерный срок существования в истории. Академия художеств работает по накатанным рельсам, проложенным в советское время только в худшем варианте. Сами художники, которые получали образование в былые времена в массе своей были в авангарде идеологической значимости, в этом была структурная определенность и ясность для чего нужны были художники.
Но сейчас Академия замыкается на самой себе и решает чисто корпоративные задачи, которые не связаны с насущными проблемами художников Узбекистана. Полагаю, если бы Академия художеств Узбекистана взяла на себя обязательства, как независимая профсоюзная организация по защите прав и интересов художников, то в этом был бы большой смысл.
Art review: Тем не менее, идеология и культура достаточно изменились. Мы держим другой курс нежели в советское время.
Вячеслав Усеинов: Однако за годы независимости не создан художественный рынок, художники брошены на произвол судьбы. Нет государственных программ по художественному просвещению детей в школах, нет контактов с зарубежными институциями, которые могли бы в корне повлиять на художественную среду и профессиональный уровень в Узбекистане. Нет преференций для профессиональных художников со стороны государства, а также социальной защиты.
Тень несуществующего дома. Холст, масло. Ташкент 1995-2006 годы
Как результат всего этого, к настоящему моменту Узбекистан лишен внутренней политической и художественной амбиции иметь свой национальный павильон в Венеции и позиционировать себя как культурная нация через художественные достижения в современном искусстве. Нынешние богатые люди не видят разницы между настоящей живописной картиной и репродукцией на баннере, не говоря уже о новых медиа, а ведь они должны быть основными покупателями. Отсутствие образованности в широком смысле слова, влияет на наше существование и повседневное поведение.
Art review: Что по-вашему должно случиться, чтобы это изменилось?
Вячеслав Усеинов: Наверное, это должна быть политическая воля властей и их желание изменить страну и сделать её просвещенной. Для начала надо просто иметь осмысленность в необходимости что-то менять и делать, а затем выработать программу действия, чтобы не наломать дров.
В художественном вузе до сих пор преподают, так же как в СССР: те же гипсовые слепки, только само преподавание, на мой взгляд, утратило профессиональную адекватность. К тому же, оно не соответствует экспериментальному формату современного искусства, где уже давно существуют такие жанры, как видеоарт, инсталляции, концептуальные объекты, современная фотография, перформанс и так далее. Я понимаю, что рисовать надо уметь, но нужно еще и уметь мыслить. Этому не учат.
Весной этого года я участвовал в центральноазиатском проекте в Кыргызстане со своей работой «Два прокурора и красная собака». Куратором проекта был Улан Джапаров. Художники из разных стран должны были расписать двери, определив навигацию кабинетов в школе села Орловка, чтобы детям было понятно где кабинет физики, математики, химии, английского языка и так далее. И пожалуй, было важно то, что участники были из разных стран, и каждый решал свою задачу по-своему без какой-либо цензуры.
Похищение свастики. 2006 год.
Это начинание поддержали на уровне правительства Кыргызстана. Идея этого проекта в том, что визуальное взаимодействие детей с концептуальными изображениями на дверях помогает им подсознательно впитывать изобразительную культуру современного искусства, а также легко ориентироваться в пространстве школы. Данный эксперимент вызвал большой положительный резонанс в Киргизии.
Участие наших художников в центральноазиатских проектах — это безусловно необходимо и хорошо. Но прежде всего нам самим нужно здесь организовывать свою внутреннюю художественную жизнь как эффективную платформу в позиционировании к международной художественной сцене. Но для этого мы должны научиться ценить своих людей, имеющих отношение вообще к искусству: искусствоведы, кураторы, музейные работники, коллекционеры, художники и работники художественных галерей и так далее.
Французские импрессионисты имеют большую ценность во всем мире, только потому что они сами внутри своей страны создали этот прецедент.
Art review: Готово ли наше общество к изменению и достаточно ли оно осознанное для этих изменений?
Вячеслав Усеинов: Понимаете, реальность зависит от изменения нашего сознания, думаю, что это очень сложный процесс. Знаете, я не политолог и не социолог, но мне кажется, что именно культура является главным показателем самодостаточности государства. Уровень претензий в культуре показывает устремленность общества в развитии государства.
Art review: Какие актуальные события в обществе влияют на ваше творчество?
Вячеслав Усеинов: Вот вам вопрос на вопрос. Что вы понимаете под словом «актуальный»?
Фрагмент художественнго объекта «Ёлочеки для попы». 2013 год
Art review: Политические, социальные события.
Вячеслав Усеинов: Знаете, актуальные политические события происходят каждый день и каждую минуту. Художнику невозможно за всем этим уследить. Сейчас, на мой взгляд, часть современных художников в Центральной Азии попали в угар политической актуальной конъюнктуры и национального релятивизма. Они генерируют проблемы любого характера в зеркальной превратности, зависящей от умонастроения властей, и создают через эту призму субъективизм художественного артефакта современности.
Гораздо легче создать протестную работу как внутреннюю реакцию на политическое событие, но сложнее в произведении переформатировать сам протест в философское значение, которое будет обладать своим феноменом прозрения на реальность на уровне нейтральности. Произведение искусства не должно быть орудием борьбы против кого-либо или чего-либо.
Современное актуальное искусство становится, в некоторой степени, заложником своей дурной бесконечности в исследовании проблем.
Я вспомнил одно изречение немецкого философа Теодора Адорно. Он говорил: «Искусство является идеалом тщательно сформированного и участвует в общественной морали не теми или иными назиданиями, а своим фактом своего существования. Идеальное и есть реальное сопротивление и критика общества».
Art review: Вы имеете в виду, что вы создаете на чувстве прекрасного?
Вячеслав Усеинов: Я определил другую точку зрения в современном искусстве и обозначил это как «фрактальный веризм». Предлагаю не добро и не зло, а срединную ситуацию. Нейтральность, которая подтверждена твоим безоценочным порывом видеть мир, а не проблемы. Отказаться от культивирования социального и социалистического модернизма, набившего оскомину своей демагогией с претензией на теоретические изыски.
Получается, что основной источник сублимации актуального искусства происходит на основе постоянного генерирования отрицательного напряжения по отношению ко всему происходящему. Такой прием художественного действия нивелирует понятие художественного вызова и опускает планку искусства до плакатной унификации сиюминутного поиска справедливости и правды. Для меня такой тип художественной позиции — это абсурд с примесью фарисейства. Хотя некоторые художники призывают к политической активности и борьбе в искусстве, идентифицируя его, как актуальное, но это их право.
Узел. Бумага крафт. 2016 год.
Важнее менять угол зрения и меняться самому от этого усилия. Ты словно выполняешь волю беспристрастного наблюдателя в самом себе, где сознание находится в чистоте нейтрального импульса, исходящего возможно от драматургии самой сансары или от посюсторонности явного. Интеллектуальная рефлексия лишь черпает уже узаконенные итоги твоей внутренней борьбы на право реализовать образ как ясность ничейного видения.
Art review: Разве искусство не построено на конфликтах?
Вячеслав Усеинов: Самый большой конфликт находится внутри тебя. Ты должен совладать с бессмысленностью метафизического существования. Этот мир подобен отражению, где персональная рефлексия лишь угадывает смыслы собственной слепоты. Если иметь в виду этот конфликт, то он воплощается через формообразующие произведения. Подлинность произведения больше зависит от эфемерности сущего, которое еще надо выстрадать.
Натали Саррот в статье о Флобере писала: «Время уничтожает стиль и смысл самых совершенных произведений, сохраняя лишь их субстанцию, если она возникла как фатальная необходимость».
Цель художника не в том, чтобы его работы были понятны обществу, и даже не в том, чтобы оно делало усилия в постижении самого себя через произведения искусства, а в том, чтобы в лабиринте художественных направлений определить свою линию развития в самореализации себя в контексте существующего объема искусства в мире. В этом тоже есть определенный конфликт.
Но современное актуальное искусство привязано к проблемам общества, резонируя реверанс своей полезности. Таким образом художник попадает в ловушку своих притязаний быть в обойме современных трендов. Но самый легкий путь в искусстве закатать собственное дерьмо в консервные банки и начертать на банках свое имя. Здесь главное застолбить свое действие тем, что до тебя этого никто не делал, и то, что ты первый. Или еще проще, установить видеокамеру перед влагалищем рожающей женщины и транслировать это на весь мир в спектре концептуального прикола.
По сути само актуальное искусство становится проблемой само для себя, особенно когда находится перед выбором национальной идентичности. Как сказать: «На чью мельницу будем воду лить?». Здесь можно просто впасть в художественную самоколонизацию и невольно обслуживать власть предержащих.
Art review: В чем задача современного искусства, если не опускаться до уровня всех этих проблем?
Вячеслав Усеинов: Дать людям утешение и возможность через искусство изменить себя в лучшую сторону, если это возможно. Не уклоняться от гуманного взгляда на жизнь в своих намерениях, как бы не было трудно. Стержень мировой истории искусств держится именно на гуманности и беспристрастности к истории.
Вообще-то напрашивается еще один вывод, что задачи современного искусства формируют искусствоведы и кураторы. Прерогатива художника — сформулировать произведение и осуществить процесс его создания. Сам процесс выступает важным элементом в постижении улавливать флюиды времени. Здесь я придерживаюсь такого мнения, что дальше всех идет тот, кто не знает куда идет.
Каденция. Памяти Антонину Арто. Холст, масло. Фергана. 1990 год.
Мой друг Шамшад Абдулаев сформулировал фразу: «Нагота свершившейся элементарности, в которой покоится неисчерпаемость безответного». Вот тут, в этом изречении, для меня открывается благосклонная оттепель душевного тепла. Пожалуй, задача современного искусства лежит в плоскости, где художник должен пережить реальность как импринтинговый тонус натурализма, где актуальность безответного, уже может воспринимается как радикальная иллюзия.
Знаете, я допускаю, что при рождении человека, закладывается его талант и его пороки, и развитие зависит от условий в которые он попадает. Если человек попал во власть со своими пороками, то это отразится на его деятельности.
Альбер Камю в конце своей жизни зашел в тупик в борьбе за добро и справедливость. Любая революция обостряет лучшие и худшие стороны человеческой личности, но никогда не исправляет его пороки. В произведении Камю «Посторонний» герой чистосердечно признается, что не он убил человека, а солнце его убило.
Камю дает нам ситуацию, где убийство происходит в затмении сознания, в обыденности алжирской жары. Но механизм общественного устройства беспощаден. Судебная система просто не может вообразить, что солнце может совершить преступление руками человека. Возможно ли преодолеть догму, если это касается буквы закона?
В искусстве, как и в любой сфере человеческой деятельности, тоже свои догмы. Художник сам решает, преодолевать ему их или нет. Но я не могу осуждать других, потому, что это их право жить так, как они хотят. Я могу апеллировать только к самому себе, не указывая другим. Самый большой и опасный враг сидит внутри нас самих. Не победив его, нельзя победить внешнего врага. Как вы думаете, может ли быть главной задачей современного искусства - преодоление догм в самом искусстве?
Art review: Какие мысли и эмоции движут вами, когда вы создаете свои работы? Субстанция ваших работ, она какая?
Вячеслав Усеинов: Мне очень сложно говорить о субстанции своих работ. Для такого определения может понадобится много времени. Не знаю. Я могу оценивать других художников, исходя из своих пристрастий, опыта и вкуса, опираясь на знания.
В Узбекистане есть свои интересные современные художники, их не так много, как бы хотелось, но есть. Среди живописцев, это Мурад Карабаев, Зелимхан Саиджанов, Файзулла Ахмадалиев, Эркин Воробьев, Алишер Хамидов, Максим Варданян. В новых форматах работают Жамол Усманов, Александр Барковский, Диля Каипова, Александр Николаев, Мухаммад Фозили. Из молодых художников я бы отметил Джахонгира Бобокулова и Тимура Шардимедова.
Однако вернемся к самому вопросу. Эмоции и мысли подобны внутреннему смятению, направлены на сопряжение в пользу контекстуального высказывания, которое становится, по сути, сформулированным ареалом времени в тени опекаемого забвения.
Art review: Что такое современное искусство?
Вячеслав Усеинов: Об этом ведется много споров. Ответить однозначно невозможно.
Art review: Какой вид современного искусства наиболее развит в Узбекистане?
Вячеслав Усеинов: Хотелось бы, чтобы развивались все виды современного искусства, но пока рано говорить о каких-то достижениях.
Art review: В чем смысл смерти?
Вячеслав Усеинов: В самой смерти и в том, чтобы обострить само ощущение жизни.